О гражданской власти

Рассмотрим теперь случай, когда частный человек достигает верховной власти не бесчестным захватом или не при помощи жестокого насилия, но становится правителем страны с согласия своих сограждан. Такую власть я назову властью гражданской; для достижения ее обыкновенно бывает необходимо не столько счастье или личная доблесть, сколько успешно употребленная хитрость.

При этом верховная власть может быть вручена государю или народом, или аристократией, смотря по тому, которая из этих партий воспользуется случаем для ее водворения. Когда аристократы замечают, что они не в состоянии противодействовать народу, то обыкновенно начинают усиливать репутацию какого-нибудь одного из своей среды, для того чтобы, избрав его государем, продолжать, под его прикрытием, удовлетворять своим страстям. Народ же обыкновенно избирает одного и облекает его властью для того, чтобы он составлял его защиту против аристократии, противодействие которой народ сознает себе не под силу.

Лица, достигнувшие власти при помощи аристократии, удерживают ее за собою с большим трудом, нежели получившие ее из рук народа; обыкновенно они бывают вынуждены действовать в среде людей, из которых многие считают себя с ними равными, так что они не могут ни владычествовать, ни распоряжаться так, как бы им хотелось. Тот же, кто получает власть из рук народа, обыкновенно прямо делается самостоятельным; он ни с кем не разделяет власти и не встречает кругом себя никого или почти никого, кто не был бы привычен к повиновению.

Заметим еще, что для правителя несравненно труднее утвердиться, если к нему враждебен народ, чем тогда, когда против него только аристократы: народ многочислен, аристократов же немного; зато самое худшее, чего может государь ждать от народа, состоит в том, что он от него отложится, между тем как враги-аристократы не только могут оставить его, но и начать действовать против него, так как, обладая большей против народа степенью знания и ловкости, они всегда сумеют приготовить себе средства к спасению и выиграть расположение той партии, которая по их соображению останется победителем.

Кроме того, народ, с которым вынужден ладить правитель, всегда один и тот же. Его нельзя ни изменить, ни заменить по произволу, между тем как аристократию он может каждый день уничтожать и учреждать, усиливая ее значение или, если захочет, совершенно его уничтожая. О последнем я считаю нужным подробнее распространиться.

Считаю нужным сказать, что образ действий правителя по отношению к аристократам должен главнейше различаться, смотря потому, связывают ли они совершенно свои интересы с интересами государя или действуют иначе.

Напротив того государь, получивший власть из рук народа, должен стараться удержать за собой его расположение; достигнуть этого государю не особенно трудно, так как народ стремится только к тому, чтобы не быть угнетаемым. Точно так же, достигнув власти с помощью аристократии, как бы против желания народа, правитель прежде всего должен стараться расположить народ в свою пользу; это нетрудно, – для этого нужно только принять его под свое покровительство.

Тогда народ становится еще более преданным и покорным, чем даже тогда, когда сам вручил государю власть, ибо люди обыкновенно гораздо более ценят блага, получаемые ими от тех, от кого они ожидают одно зло, и считают себя в отношении их более обязанными. Подданство свое народ считает в этих случаях даже более добровольным, нежели тогда, когда правитель избран им самим. Способов, какими могут располагать при этом правители, чрезвычайно, впрочем, много, и так как тут может быть много разных случайностей и трудно дать на все случаи положительные правила, то я и не стану об этом распространяться, а заключу только, что государям важнее всего обладать привязанностью народа, иначе в гибельные для них минуты у них не найдется никакой прочной опоры.

Набид, один из спартанских государей, выдержал осаду войск всей Греции, которым сверх того еще помогала победоносная римская армия, и защитил от них и власть свою, и отечество; для этого в минуту опасности ему было достаточно убедиться в преданности к себе немногих, чего он не мог бы достигнуть, если бы народ был к нему враждебен. Если бы кто-нибудь стал опровергать мое мнение, приводя в доказательства противного избитую пословицу «рассчитывающий на народ строит на грязи», он был бы неправ. Смысл этой пословицы справедлив – если частный человек станет рассчитывать на народную привязанность и станет думать, что народ вступится за него в случае его преследований врагами его или правительством.

Обыкновенно государям этого рода приходится бороться с опасностями тогда, когда они пожелают сделать свою власть абсолютною; при этом могут быть два различия, смотря по тому, управляют ли они народом безраздельно или при посредстве магистратов.

В последнем случае они обыкновенно значительно слабее и находятся в большей опасности, так как в этом случае они зависят от воли тех граждан, которым поручена магистратура и которые, особливо в дурных обстоятельствах, могут легко отнять от них власть или восстановляя против них народ, или яростно не слушаясь их. Напрасно подобный правитель задумал бы захватить в свои руки абсолютную власть, – граждане и подданные, привыкнув управляться распоряжениями магистратов, не захотят в критические минуты повиноваться ему одному, и он встретит вокруг себя недостаток в таких лицах, которым мог бы довериться. В самом деле, подобный правитель никогда не должен рассчитывать, что в трудные для него минуты он встретит вокруг себя то же самое, что он видит в обыкновенное время – когда его подданные нуждаются в его управлении.

Подобный опыт тем более гибелен для государя, что его нельзя испытать два раза. Следовательно, заботой мудрого правителя этого рода должно быть введение и поддержание такого образа правления, при котором его подданные во всякое время и при всяких обстоятельствах нуждались бы в нем; только в таком случае может он рассчитывать во всякое время встретить в них верность к себе.